В июле 1941 г. музей начал готовиться к эвакуации. Экспонаты из драгоценных металлов и малая часть коллекций живописи и декоративно-прикладного искусства были эвакуированы в Алма-Ату. С ноября по декабрь 1941 г. Истра была оккупирована немецко-фашистскими захватчиками. При отступлении саперы дивизии СС «Райх» взорвали Воскресенский собор, башни, ограды, разрушили перекрытия Трапезных палат. Таким образом была утрачена вся экспозиция довоенного музея, оставшаяся в стенах монастыря, а также значительная часть библиотеки и архива. В 1944 г. спасенные фонды музея вернулись из эвакуации, начались продолжительные восстановительные работы. Примерно с 1960-х годов в результате активной собирательской деятельности научных сотрудников фонды музея начали пополняться вновь.

На сегодняшний день из 400 предметов коллекции стекла примерно половина происходит из довоенного собрания музея. Однако определить первоначальное происхождение предметов чаще всего не представляется возможным: довоенная учетная документация по большей части не сохранилась, надписи и наклейки, которые часто свидетельствуют о принадлежности произведения к тому или иному усадебному или музейному собранию, на предметах из стекла также не были обнаружены. Информация в учетных документах, составленных в непростое послевоенное время, зачастую является неполной или не соответствует действительности. Работа по уточнению и исправлению описаний и атрибуций предметов из стекла ведется в настоящее время.

Одним из наиболее сложных случаев в этой работе является хрустальный кубок XVIII в., украшенный гравированными изображениями Николая Чудотворца и Андрея Первозванного, который и стал предметом настоящей статьи.

Техника резьбы и гравировки по стеклу уходит своими корнями в античность. В Европе она возродилась в начале XVII в. в Южной Германии. Данная техника применялась и в обработке горного хрусталя до XVII в., однако резные сосуды из горного хрусталя были достаточно дорогими. Постепенно резьбу, а затем и гравировку начали применять в обработке стекла. Одним из наиболее выдающихся мастеров резьбы по стеклу был Гаспар Леман, который работал при дворе императора Рудольфа II в Праге в самом начале XVII в. Среди учеников Лемана наиболее выдающимся был Георг Шванхардт, основавший династию граверов по стеклу [1]. Важную роль в развитии как немецкого, так и всего европейского стеклоделия сыграло открытие чешскими мастерами калийно-известкового стекла, которое было очень прозрачным и более твердым, чем венецианское. Благодаря своим уникальным свойствам калийно-известковое стекло или хрусталь стал идеальным материалом для развития техники резьбы и гравировки по стеклу. К концу XVII в. вырабатывается форма кубка, отвечающая вкусам стиля барокко: конусообразное тулово на высокой ножке в виде балясины, зачастую увенчанное крышкой, причем форма ножке чаще всего придавалась с помощью огранки, а тулово украшалось резным орнаментом, пейзажами, сценами охоты, мифологическими или библейскими сюжетами, а также гербами. Именно в это время мастера из Богемии, Силезии, Саксонии начинают работать в том числе и на экспорт, и немецкое стеклоделие начинает влиять на художественное стеклоделие других стран [2].

В России XVII столетие стало временем интенсивного развития торговли и ремесел, а также расширения связей России со странами Европы. Огромную роль в развитии художественного стеклоделия этого периода сыграл завод, основанный по инициативе царя Алексея Михайловича в селе Измайлово под Москвой в 1668 г. и обслуживавший по большей части запросы двора. На Измайловском заводе работали иностранные мастера, обучавшие русских. Многие из прибывших знатоков стекольного дела называются в документах «виницейцами», однако они являлись, скорее всего, выходцами из Балтийского региона, где в то время активно шло производство стекла «в венецианском духе» [3].

В начале XVIII в. центром производства русского стекла становится Северная столица. С самого начала петербургское стеклоделие испытывало сильное влияние богемского и немецкого. В окрестностях Петербурга были основаны два завода — один в Ямбурге, другой в селе Жабино, недалеко от Ямбурга. Эти заводы обслуживали в основном дворцовое хозяйство, поставляя оконное стекло, зеркала и посуду для царских резиденций и домов петербургской знати. Продукция заводов под Петербургом подразделялась на «цесарскую» и «черкасскую». Под «черкасским» стеклом подразумевалась простая материя бутылочно-зеленого цвета, изделия из которой нередко расписывались эмалями. «Цесарским» стеклом называлось прозрачное, бесцветное, прекрасно очищенное стекло, из которого впоследствии изготавливали зеркала и посуду. Термин «цесарское» возник в связи с тем, что высококачественное стекло ввозили в Россию из Австрии, где правила династия Габсбургов, представители которой несколько сот лет избирались императорами («цесарями») Священной Римской империи германской нации [4]. Одним из важнейших видов «цесарского» стекла были дарственные кубки и бокалы, часто крупного размера, украшенные гравированным рисунком в виде гербов, надписей. Лучшими граверами были иноземный мастер Иоганн Меннарт и его русские ученики — Дементий Войлоков и Василий Пивоваров [5].

Ямбургские заводы прекратили свою деятельность в начале 30-х годов XVIII в., что связано с опалой их владельца, А. Д. Меншикова, а также неудачной деятельностью арендатора — английского предпринимателя Эльмзеля. Около 1735 г. он перевез оборудование из Ямбурга в дом на Фонтанке, где предполагалось обрабатывать стекольную продукцию. В 1738 г. его предприятие перешло в казну и стало называться Петербургским стекольным заводом. К 1741 г. на заводе работали обученные в Ямбурге мастера, среди них были как русские (уже упомянутые Василий Пивоваров и Дементий Волков), так и иностранцы, например, Христиан Ферштель [6].

Одним из основных видов продукции по-прежнему остаются крупные дарственные кубки и бокалы с матовым гравированным рисунком. «По своему назначению хрустальный кубок… был не только пиршественным сосудом, но играл роль репрезентативного сосуда, изготовленного „к случаю“, а также продолжал традицию „жалованной“ вещи», — пишет Е. В. Долгих в статье «Репрезентативный кубок XVIII века (к проблеме стиля)» [7]. Уже в петровское время композиция гравированного декора подобных кубков была, чаще всего, двухчастной. С одной стороны тулова могло помещаться изображение Георгия Победоносца в медальоне, двуглавый орел, портрет или вензель Петра I, сюжетный рисунок; с другой стороны обычно помещалась надпись «Виват царь…», иные надписи-посвящения и даты. В 1730-е гг., в период царствования Анны Иоанновны, художественное решение кубков становится более однообразным. Формируется тип «буфетного» царского бокала, с конусовидным туловом, ножкой в виде балясины с «яблоком», покрытой дробной шлифовкой, с нижней частью тулова, шлифованной в виде арок. Традиционная схема гравированного декора в этот период — портрет Анны Иоанновны с одной стороны и двуглавый орел — с другой. Стилистика барокко в этих бокалах проявляется весьма сдержанно [8].

К 1730-м гг. относится и кубок с гравированными изображениями Андрея Первозванного и Николая Чудотворца из собрания музея «Новый Иерусалим». Кубок из очень прозрачного и чистого бесцветного хрусталя высотой 22 см имеет коническое тулово, сужающееся к низу, граненую ножку в виде балясины с гранеными «яблоками» сверху и снизу, на круглом плоском основании. В ножке — малиновая венецианская нить. Тулово украшено матовой гравировкой, исполненной с большим мастерством, с высокой степенью детализации. С противоположных сторон тулова расположены два медальона. В одном изображен святой апостол Андрей на фоне косого креста. Правая рука святого держит одну из перекладин креста. Фигура и черты лица выглядят достаточно соразмерными, реалистичными, с помощью рельефа и отдельных тонких линий изображены самые мелкие детали — пальцы рук, складки одежды, пряди волос. На другой стороне в медальоне изображен святой в облачении католического епископа, скорее всего, святой Николай Мирликийский. В одной руке святого — епископский жезл, другая сложена в благословляющем жесте. Сверху каждого медальона — цветок из четырех лепестков, под медальоном — три небольшие «мишени». Между медальонами помещены вазоны с цветами (маргаритками), от вазонов по сторонам сверху и снизу расходятся завитки-рокайли и ветви с небольшими листьями. Наконец, в нижней части тулова гравированный декор дополняет ряд овальных граней в обрамлении арок.

Согласно записям в учетной документации, кубок происходит из довоенного собрания музея, создан в Саксонии в середине XVIII в. В инвентарном описании даются следующие сведения о внешнем облике: «Тулово конусовидное, ножка в виде ограненных „яблок“. Основание широкое круглое. На тулове матовая гравировка с изображением в двух медальонах святого Андрея Первозванного и Римского папы. Между медальонами гравирован орнамент с вазонами. На нижней части тулова огранка в виде „ов“ в арках. В среднем „яблоке“ ножки венецианская нить лилового цвета». При сравнении кубка с подобными произведениями из других музейных коллекций, о которых будет сказано позже, довольно быстро удалось установить личность второго святого, названного в инвентарном описании «Римским папой», — это святой Николай. Также на основании аналогий удалось уточнить время производства — скорее всего, 30-е гг. XVIII в. Сложнее оказалось установить страну производства, а именно, является ли кубок произведением русского или европейского мастера. Наличие похожих изделий в коллекциях других музеев не только не вносит ясности, но и порождает новые вопросы.

Наиболее близким по композиции и составу гравированного декора является кубок из коллекции музея «Кусково» [9]. Кубок с портретными изображениями императрицы Анны Иоанновны, святого Николая и святого Андрея в медальонах создан, скорее всего, в конце 1730-х гг. Анна Иоанновна и святой Андрей изображены в профиль, святой Николай — фронтально. Поверхность тулова между медальонами почти вся покрыта гравированным орнаментом из маргариток, веточек с листьями и рокайлей. В нижней части тулова — полоса из арок, такая же, как на кубке из музея «Новый Иерусалим». Орнаментальный декор кубка из музея «Кусково» покрывает почти всю поверхность тулова, за исключением медальонов, тогда как орнамент на новоиерусалимском кубке отличается большей лаконичностью. Основное отличие — в характере изображений святых. Во-первых, на кубке из музея «Новый Иерусалим» не только святой Николай, но и святой Андрей изображен фронтально. Общий характер изображения лиц и фигур отличается чуть большей реалистичностью и тщательной проработкой даже мельчайших деталей.

В коллекции музея-усадьбы «Кусково» хранится еще один кубок с изображением святых. Композиция гравированного декора состоит уже не из трех, а из четырех медальонов, в четвертом изображен святой Георгий, побеждающий змия. Медальоны окружены пиками и воинскими трофеями. Святой Андрей на этом кубке изображен фронтально. Также в композиции присутствуют латинские надписи с именами святых. Данный образец отличается от предыдущих кубков почти во всем, в первую очередь, различен характер орнаментального декора, однако по иконографии святого Андрея он наиболее близок к кубку из музея «Новый Иерусалим». По мнению Е. В. Долгих, «кубок с четырьмя медальонами не мог быть создан русским мастером, но вполне мог служить образцом для гравировки» [10].

В музее хрусталя в г. Гусь-Хрустальный также находится кубок с изображением святого Николая. Этот кубок создан уже в период правления императрицы Елизаветы Петровны, на обороте гравирован вензель «ЕР». А. В. Чуканова, хранитель коллекции и автор каталога музея, указывает на аналогичный кубок 1730-х гг. из коллекции музея «Кусково», упомянутый выше. Также в данной публикации упоминается и исторический контекст, в котором был создан кубок, — строительство в Санкт-Петербурге Николо-Богоявленского морского собора, в котором впоследствии праздновались военные победы русского флота. Одно из этих событий могло стать поводом к созданию или подношению кубка с изображением святого Николая, небесного покровителя моряков [11].

С этой точки зрения может быть рассмотрен и исторический контекст создания кубка из музея «Новый Иерусалим». К концу правления Петра I темпы кораблестроения значительно снизились, а к концу 1720-х гг. многие боевые корабли вышли из строя. Императрица Анна Иоанновна сразу после восшествия на престол обратилась к проблеме восстановления флота. Она приказала возобновить учения на Балтийском флоте и заложить несколько новых кораблей. Был издан указ об учреждении Воинской морской комиссии, председателем которой стал граф Андрей Остерман. В 1732 г. был восстановлен закрытый в 1722 г. Архангельский порт военного кораблестроения на Соломбале, который вскоре стал основной строительной базой Балтийского флота. Кроме того, стоит отметить, что, помимо проведения реформы управления флотом, реформы штатного расписания и реформы военно-медицинской службы, был реформирован также флаг военно-морского флота. При Петре I существовал как единый для всего флота Андреевский флаг, так и три «цветных» флага — белый, синий и красный — для различных частей флота. В 1732 г. «цветные» флаги были отменены, Андреевский флаг в виде синего креста на белом фоне стал единым для всего военно-морского флота [12].

Итак, хотя в 1730-е годы Российская империя не одержала значимых морских побед, это время стало очень важным для флота и во многом предопределило его развитие на годы вперед. Императрица Анна Иоанновна уделяла много внимания судьбе русского флота, и многие события тех лет могли послужить поводами для создания кубков с портретами святых покровителей военно-морского флота — апостола Андрея и Николая Чудотворца.

Возвращаясь к вопросу о времени и месте изготовления кубка из коллекции музея «Новый Иерусалим», хотелось бы обозначить черты его сходства и различия с похожими произведениями, главным образом, с кубком из коллекции музея «Кусково», на котором помимо изображений святого Андрея и святого Николая присутствует портрет Анны Иоанновны. Два произведения похожи, в первую очередь, своей формой — конусовидное тулово со шлифованными арками, ножка в форме балясины с двумя «яблоками» и широкое плоское основание. Кубок из коллекции музея «Новый Иерусалим» имеет венецианскую нить в ножке. Мотивы растительного гравированного декора схожи в обоих кубках — это завитки-рокайли, ветви с небольшими листьями и цветы — маргаритки. В то же время растительный орнамент кубка из музея «Новый Иерусалим», очевидно, более лаконичен, на тулове больше свободного пространства, при этом в орнаменте присутствуют вазоны и геометрические детали, небольшие «мишени», цветы с четырьмя лепестками. Портреты святых отличаются большей реалистичностью, тщательностью проработки деталей, свободой поз святых. В целом манера гравировки кажется более свободной и точной, возможно, более жесткой.

Таким образом, форма кубка позволяет однозначно отнести его к периоду правления Анны Иоанновны, а именно к 1730-м гг. Что касается места производства: если кубок был произведен в России, то вещь такого качества в тот момент могла быть создана только на Петербургском заводе; если же кубок был создан в Европе, то по заказу императрицы или человека из ее окружения, о чем свидетельствует выбор святых — святого Андрея, которого издавна почитали как покровителя Руси, а позже как покровителя русского военно-морского флота, и святого Николая, покровителя моряков, одного из самых почитаемых в России святых. Весьма вероятной представляется и другая версия: кубок был создан на Петербургском заводе, но украшен европейским гравером.

Говоря об аналогичных предметах, до сих пор мы упоминали лишь произведения, созданные в Санкт-Петербурге. Однако нельзя не рассмотреть и предметы из хрусталя, украшенные гравировкой, созданные в Германии и Богемии в первой половине XVIII в. В Музеях Московского Кремля хранится стакан, по тематике гравированного декора близкий к кубку из коллекции музея «Новый Иерусалим» [13], который вполне мог служить одним из образцов для русских хрустальных кубков с гравированными изображениями святых. На стакане изображены двенадцать апостолов с орудиями страстей или атрибутами. Фигуры апостолов даны в полный рост, каждая фигура обрамлена архитектурным орнаментом — арочками на тонких колоннах. На арочках сверху написано имя каждого из апостолов на латыни. Свободная поверхность стакана декорирована растительным и геометрическим орнаментом. Манера гравировки отличается еще большей жесткостью и графичностью, чем у кубка из музея «Новый Иерусалим», а мастерство в передаче мелких деталей очень высоко.

Еще одним важным вопросом остается происхождение кубка. Из тех сведений, которые есть в учетной документации, составленной в послевоенные годы, можно сделать лишь один вывод: кубок был частью музейной коллекции еще до войны и вернулся в музей из эвакуации. Довоенная учетная документация почти полностью была утрачена, и мы не можем знать точно, откуда именно кубок попал в музей. Поскольку репрезентативный хрустальный кубок был в первую очередь атрибутом придворной жизни, едва ли он попал в музей из ризницы Воскресенского монастыря. Скорее всего, кубок был частью одной из усадебных коллекций, национализированных после революции. В начале настоящей статьи перечислены те усадьбы, из которых поступали вещи в Воскресенский музей. Стоит отметить, что из этих усадеб лишь одна связана с императорской семьей — усадьба Ильинское, которая принадлежала великому князю Сергею Александровичу, а после его смерти, вплоть до революции — великому князю Дмитрию Павловичу. Действительно, в коллекции фарфора присутствуют вещи, которые когда-то принадлежали членам императорской фамилии (что очевидно из дарственных надписей) и происходят именно из усадьбы Ильинское. Мы можем предполагать, что таково и происхождение хрустального кубка. В пользу этой версии говорит и еще один факт — с 1775 по 1796 г. усадьба принадлежала графу И. А. Остерману — сыну А. И. Остермана [14], который был одним из самых влиятельных советников императрицы Анны Иоанновны, а также председателем Воинской Морской комиссии. Данный факт не может служить доказательством происхождения хрустального кубка из усадьбы Ильинское и уж тем более не доказывает, что владельцем кубка был А. И. Остерман. Такая цель не была поставлена в данной статье, так как в настоящий момент выяснить точное происхождение кубка не представляется возможным из-за недостатка источников.

Так или иначе, кубок со святыми из коллекции музея «Новый Иерусалим» является одним из блестящих и уникальных образцов гравированного хрусталя XVIII века. В настоящей статье мы попытались сделать исчерпывающий обзор аналогов этого произведения в русском и европейском стекле, а также по возможности пролить свет на происхождение кубка.

Список использованной литературы

[1] Малинина Т. А. Императорский стеклянный завод XVIII — начала XX века. СПб.: ГЭ, 2009. С. 45. [2] Урешова Л. Большая иллюстрированная энциклопедия древностей. Прага: Артия, 1986. С 133. [3] Ашарина Н. А. Русское стекло. М.: Галарт, 1998. С. 15-16. [4] Шелковников Б. А. Русское художественное стекло. Л.: Советский художник, 1969. С. 63. [5] Малинина Т. А. Императорский стеклянный завод XVIII — начала XX века. СПб.: ГЭ, 2009. С. 40. [6] Ашарина Н. А. Русское стекло. М.: Галарт, 1998. С. 57. [7] Долгих Е. В. Репрезентативный кубок XVIII в. (к проблеме стиля) // Сборник научных трудов сотрудников Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства. М.: ВМДПНИ, 2003. С. 52. [8] Там же. С. 53. [9] Долгих Е. В. Русское стекло XVIII века. Собрание Государственного музея керамики и «Усадьба Кусково XVIII века». М.: Искусство, 1985. С. 11. [10] Там же. С. 12. [11] Чуканова А. В. Русское стекло конца XVII–XVIII веков в собрании Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Владимир, 2015. С. 55. [12] Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоановны: формирование внутриполитического курса и судьбы армии и флота 1730–1735 гг. Учеб. пособие. Спб.: Алетейя, 2001. С. 266. [13] Горбатова И. В. Государственный историко-культурный музей-заповедник Московский Кремль. Каталог собрания. Художественное стекло XVI–XVIII веков. М., 2006. С. 67. [14] Мачульский Е. Н. Красногорская земля. Москва, 2006. С. 335.